Солдатская судьба в документах и фотографиях (о Н.М. Цыганке).

Среди экспонатов Поярковского музея есть фотография, история которой проста и уникальна одновременно. На групповом снимке на фоне Кремлёвской стены в верхнем ряду крайний слева с картой в руке – ветеран Великой Отечественной войны Николай Макарович Цыганок. Вот что об этом эпизоде из своей фронтовой жизни рассказывал сам герой снимка.

«В августе 1942 года ночное небо Москвы охранялось всеми средствами противовоздушной обороны: на улицах стояли шумоуловители и прожектора, сеть аэростатов на тросах, зенитные батареи и счетверённые пулемёты «Максим», в небе – истребители, на крышах домов дежурили дружинники МПВО. Однако нескольким вражеским бомбардировщикам удалось прорваться к центру города и сбросить бомбы, одна из которых угодила в Кремлёвскую стену, отчего в монолите осталась большая полуворонка.

Роту курсантов полковой школы подняли по тревоге, построили в колонну по четыре и повели по улицам ночного города по направлению к Кремлю. По пути колонна остановилась у штабеля кирпичей, курсанты внешней шеренги взяли по одному кирпичу. Кто шёл внутри строя, взяли по два. Со стороны в полутьме создавалось впечатление, что колонна идёт свободно, а практически – несла стройматериал.

В это время к пролому в стене подвезли цементный раствор в бочках, и мы принялись за работу. Ещё до рассвета стену восстановили. Это было сделано оперативно, без лишнего шума, чтобы не допустить паники среди москвичей и не дать повода заграничным репортёрам разнести всему миру, что Кремль разбомбили».

Солдаты понимали, что сохранение целостности Кремлёвской стены должно было поддержать высокий боевой дух, а сама стена стать своеобразным символом стойкости, непоколебимости советского народа.

Когда работа была закончена, командир взвода (он в центре снимка во втором ряду с двумя кубиками на петлицах, недавно прибывший с передовой и после госпиталя направленный в полковую школу) попросил своего помощника (помкомвзвода), чтобы он сфотографировал взвод на память у Кремлёвской стены.

Так в семейном альбоме Цыганка появилась эта фотокарточка, происхождение которой Николай Макарович более 50 лет держал в тайне. Только в 1994 году он посчитал возможным приоткрыть завесу секретности и Кремлёвской стены, и военной школы, где он обучался. Это была не просто школа изучения, овладения и боевого использования нового оружия – миномётов «катюша», но и школа мужества, настоящей отваги и бесстрашия. Эти качества Николаю Макаровичу, как и остальным артмастерам «катюш», приходилось проявлять в каждом бою.

 

Николай Макарович Цыганок (1924-2008 гг.) – участник Великой Отечественной войны. Сражался в составе 310-го гвардейского миномётного Бежецкого Краснознамённого полка Донского, Брянского, 1-го и 2-го Прибалтийских, Ленинградского, 2-го Дальневосточного фронтов. Защищал Сталинград, сражался на Курской дуге, освобождал Брянск, Бежицы, Великие Луки, Прибалтику. Был трижды ранен, получил две контузии. Проживал в селе Пояркове Михайловского района Амурской области. Принимал активное участие в патриотической работе с молодёжью. Награждён орденами Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией», «За победу над Японией».

Боевой путь Н.М. Цыганка

     Н.М. Цыганок родился в 1924году. После окончания школы-семилетки поступил в ФЗОвг. Омске. Окончив его с отличием в год начала Великой Отечественной войны, 16-летний Николай Цыганок пошёл работать на эвакуированный оборонный завод. Юноша написал три заявления с просьбой отправить его на фронт, но ему отказывали из-за недостаточного возраста. Тогда он прибавил себе лишний год – и его просьбу удовлетворили.

Военную присягу Н.М. Цыганок принял 10 октября 1942года после окончания курсов артиллеристов и попал в 310-й миномётный полк. Николай Макарович рассказывал: «Инструктор обвёл глазами стриженых мальчишек-артиллеристов с биографиями, изученными особым отделом до седьмого колена родства. Выдержат ли они, сумеют ли обеспечить использование зловещего оружия для врага «катюш», сохранить его секретность?» Из записи в личном деле есть строки, подчёркнутые карандашом: «Сержант Н.М. Цыганок… Родственников на временно оккупированной территории не имеет. Из семьи рабочего. Десять братьев и сестёр. Выдана бронь для работы в арматурном цехе… Учитывая заявления об отправке на фронт и профессиональные склонности, рекомендуем использовать по специальности, связанной с обслуживанием техники».

Лето 1942 года. Враг любой ценой стремится захватить Сталинград. В этот тяжелейший период решением Ставки Верховного Главнокомандования в октябре 1942 года в Москве начал формироваться 310-й гвардейский миномётный полк (ГМП). Отбор начальствующего состава производился тщательно. Основная масса младших командиров и красноармейцев прибыла из учебных миномётных бригад. Это были молодые ребята, комсомольцы. Среди них – курсант Николай Макарович Цыганок. Формирование полка завершилось 19 декабря 1942 года. Полк получил 24 установки БМ-13, 75 грузовых автомобилей и другую боевую технику. Личному составу предстояло освоить    секретное         оружие – боевые машины реактивной  артиллерии, которые народ любовно назвал «катюшами».

В первых числах января полк прибыл под Сталинград на хутор Паньшино и вступил во взаимодействие с 65-й и 51-й гвардейскими дивизиями 21-й армии Донского фронта (командующий фронтом – генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский). Стояла задача: включиться в осуществление операции «Кольцо» – рассечь оккупированную группировку противника и помочь соединиться 65-й и 21-й армиям Донского фронта с 62-й армией Сталинградского фронта. Бойцы поклялись мужественно громить врага огнём «катюш» и с честью выполнить поставленную задачу. Они знали, что окружённый враг будет драться с волчьей яростью. 10 января в 8 часов 05 минут по команде «Огонь!» семь тысяч орудий начали артиллерийскую подготовку, которая продолжалась 55 минут. С началом подготовки произвёл свой первый залп 310-й ГМП. Мощнейшие разрывы бушевали в балке Голой, в крупном узле сопротивления окружённой группировки. От разрывов сотрясалась земля, вздымались столбы огня и дыма, снег и воздух смешались с пороховой гарью.  Гитлеровские солдаты, попавшие в плен, рассказывали, что они становились на колени и молили бога о спасении от русских пушек и «катюш».

Залпами 310-го гвардейского миномётного полка под Сталинградом было  уничтожено 1700 солдат и офицеров, 14 танков, 8 артиллерийских и миномётных батарей, более 1500автомашин с боеприпасами и грузом.

Небывалую выносливость и мужество в эти дни проявляли шофёры транспортных машин, арттехники и пиротехники, артмастера и связисты. Среди тех, кто особенно энергично работал по подвозу и ремонту боеприпасов, проверке их готовности к бою, был орудийный мастер Н.М. Цыганок. Николай Макарович в своих воспоминаниях рассказывал об этом времени:

«Боевые установки монтировались на грузовиках ЗИС-5, а потом на более манёвренных «студебекерах». На месте кузова устанавливались 8 шестиметровых направляющих балок двухтаврого сечения. В специальные пазы расчёт из 8 человек за 4-5 минут вставлял по два реактивных снаряда длиной 1,5 метра. Первый был весом 46 кг, второй, термитный, 96. От машины снаряды находились на расстоянии 25 – 30 метров. Очередной снаряд, весивший почти 100 килограммов, мы, сами весившие чуть более пятидесяти, несли бегом, и ни в коем случае нельзя было его уронить или с ним упасть, так как от удара о землю он мог взорваться и неизбежно уничтожить установку и расчёт. Только одна установка в течение нескольких секунд выпускала 16 снарядов. Ни один снаряд не уходил в сторону врага без надписи, в которую каждый солдат вкладывал всю силу ненависти к врагу, напавшему на нашу Родину. На большинстве снарядов была надпись: «За Родину, за Сталина!». Много снарядов с такими надписями приходило прямо с завода. Больше двух залпов, которые длились не более десяти минут, мы не давали, так как немцы за это время успевали засечь наше месторасположение и отвечали губительным огнём. Номы, обычно, к началу обстрела уже успевали уйти на новую позицию, и их обстрел производился по пустому месту.

Во время залпов температура вокруг установки повышалась настолько, что снег мгновенно таял, и расчёт вынужден был работать в воде. После обстрела мы, промокшие до нитки, оказывались на жгучем морозе и пронизывающем ветру, наша зимняя одежда покрывалась ледяным панцирем. Согреться было негде. Из-за донимавшей нас немецкой авиации мы костры не разводили. Зимой мёрзлую землю долбили кирками, лопатами. Это был невероятный труд. Под Сталинградом машины во время стоянки замерзали так, что даже колёса не двигались, завести машину было невозможно, так сильно замерзала смазка – тормозная жидкость. На позиции машины приходилось вытягивать танками. Позже тормозную жидкость заменили антифризом. Автомобили перестали замерзать, и нам стало полегче.

Наша «катюша» была в годы войны секретным орудием. Ни один снаряд, ни одна установка не должны были попасть в руки врага. Моей обязанностью было уничтожать негодные снаряды. Их мы называли «неслёт». Я их обычно подрывал в каком-нибудь окопчике. А в случае невозможности транспортировки неисправной установки машина подлежала уничтожению. Но к чести нашего полка случаев уничтожения установок у нас не было».

22 января 1943 года после мощного боевого налёта артиллерии и залпов гвардейских миномётов оборона противника была прорвана, стали сдаваться в плен целые полки и батареи врага. Лично Николаю Макаровичу пришлось сопровождать в наш тыл длинные вереницы пленных гитлеровцев. Небритые, закутанные в одеяла и женские платки, многие с подушками на голове и в соломенных лаптях – эти «завоеватели» имели жалкий вид. Большинство из них были рады, что уцелели, что им повезло попасть в плен, и они говорили: «Сталин – гут! Гитлер – капут!».

В 25-ю годовщину Красной Армии за участие в Сталинградской битве большая группа участников из 310-го полка была награждена медалями «За отвагу», «За боевые заслуги». Всем воинам вручены нагрудные знаки «Гвардия», подарки от тружеников тыла. Ряду гвардейцев, в их числе и Николаю Макаровичу выпала честь получить награду в Георгиевском зале Московского Кремля из рук М.И. Калинина.

Навсегда запомнилось Николаю Макаровичу торжественное вручение полку боевого гвардейского знамени. После Сталинградских боёв полк стоял под Москвой. Это было 20 марта 1943 года. Для вручения знамени прибыли заместитель наркома обороны СССР, командующий гвардейскими миномётными частями генерал-лейтенант артиллерии В.В. Абаренков. Гвардейцы сдержали слова клятвы, с честью и доблестью пронесли боевое знамя сквозь огонь и дым Великой Отечественной войны, внеся весомый вклад в дело разгрома врага.

Воевал Николай Макарович и на Курской дуге. Темпы стрельбы были просто сумасшедшими – 2,5 минуты на выпуск 64 снарядов батареи. Глаза заряжающих превращались в щёлки на обожжённых лицах. Со стороны поглядеть – не люди, шевелилось что-то неопределённое. В кожу въедалась сгоревшая земля, поднятая ураганом стрельбы. Солнца не было видно. Этого нельзя было выдержать! Беглым, залпами… Успеть ударить, пока самих не накрыло. Рёв настолько сотрясал и пробивал трудную клетку, что кого-то выворачивало. Машины плясали под снарядами.

Ещё об одном случае под Брянском Николай Макарович вспоминал как о своём везении на войне в обмане смерти. «Как-то после залпа «катюш» обозлённые фашисты большими силами круто пошли в атаку. Дивизион спешно снялся для смены позиции. А тут как на грех полуторку одну разбило, и некуда стало грузить резервный боекомплект – 30 штук осколочных «эрэсов». Был у меня дружок-напарник Лёша Цаплин. Стаскали мы с ним мины в щель, соединили тончайшей проволокой. И остался я один со взрывной машинкой в руках, чтобы в случае подхода немцев взорвать себя вместе с секретными снарядами. Уселся на минах и стал ждать своих. Ключ в руках держу, а сам соображаю, что ежели машинка не сработает, то я просто сапогом посильнее пну – взрыватели на «эрэсах» из положения «фугасный взрыв» переведены на «осколочный» – приложи удар – и всё взлетит к небесам. Но умирать не хотелось. Да и сколько боевого добра даром пропадёт: ведь этих мин на уничтожение целого батальона фрицев хватило бы. Сидел, не шевелясь, боялся зацепить за проволоку. Тут справа и слева послышался треск «шмайсеров», я крепче сжал ручку взрывной машинки. Но немцы прошли мимо, не заметив вырытой в сторонке щели от капониров. И снова потянулось время. Наших всё не было. Вскоре захотелось есть – с ужина-то полсуток прошло. Потом вдруг всё зачесалось, а умом понимаю, что шевелиться нельзя ни в коем случае. После – в сон клонить стало. Чтобы не уснуть, расцарапывал колючей проволокой руку. Часы шли, а никого нет. Чувствую – впадаю в какое-то оцепенение. Но сидел ровно и руку на ключе держал чётко. Очнулся от звука боя. Кто, что? Непонятно. Опять впал в забытьё. Очнулся в очередной раз почему-то в медсанбате и со страшной болью в голове. Пришёл Лёха, упал на колени у моей кровати и заплакал: «Это же я тебя по затылку прикладом угостил. Прости! По-другому с «эрэсов» я тебя снять не мог – ты бы всё взорвал – и сам туда же». Я ругался на него, но сам понимал, что дружище сделал всё правильно. Он знал все подходы – вместе рыли щель. Когда меня увидел издалека в невменяемом состоянии, то решил, что лучше уж меня обезвредить. Ведь за время такого сидения верхом на смерти у любого может крыша поехать. Ну и «приласкал» меня прикладом. Зато спас и меня, и боевое оружие». Так артмастер родился во второй раз на Курской дуге летом 1943года.

Вот что он ещё рассказывал об этих боях: «Для противника мы постоянно создавали ложную группировку нашей реактивной артиллерии. С целью дезинформации врага стреляли с разных позиций. Атаку начинали ложными выстрелами. Враг производил ответный огонь из шестиствольных миномётов. Этим он обнаруживал себя, и тогда мы уничтожали его залпами из нашей реактивной артиллерии. После залпа немедленно снимались на другую позицию. Мы постоянно строили «чучела» наших «катюш». Их видели немецкие лётчики и, принимая макеты за настоящие, начинали бомбить, а мы в это время со своей боевой техникой находились совсем в другом месте. Каждый раз на новой позиции мы полностью зарывались в землю. Представьте размеры ЗИС-5 или «студебекера» с реактивной установкой. Это выше современного КамАЗа, и такую махину, а также другую технику нужно было за короткое время упрятать в землю и замаскировать. Так сколько же мы за войну своими солдатскими руками перекопали земли! Делалось это ночью. Утром техника уже была надёжно скрыта от гитлеровских самолётов, немецкой разведки, а также от попадания в неё осколков от разрывавшихся снарядов. А сами мы скрывались под брезентом на капоте или крыльях наших машин».

Дальше боевой путь Н.М. Цыганка лежал по земле многострадальной Белоруссии. Были встречи с белорусскими партизанами. Они рассказывали о своей тяжёлой борьбе с немецкими захватчиками. Николай Макарович вспоминал: «В Белоруссии мы сражались в составе I и II Прибалтийских фронтов. Здесь нас мучали не обстрелы и бомбёжки противника, – от них мы уже умели тщательно скрываться, – а очень частые перемещения и марши по абсолютному бездорожью, непрерывные тяжёлые работы по оборудованию огневых позиций и наблюдательных пунктов. Машины не выдерживали глубокой колеи фронтовых дорог, часто ломались, запасных частей не было. Их приходилось снимать с оставленных на поле боя машин. Мы, под руководством автотехников, вручную напильниками подгоняли де тали, исправляли пульты управления. Зачастую это делали под огнём противника. Марши на новые боевые позиции в Белоруссии мы совершали только в ночное время. Через густые леса двигались без фар. Дороги, а часто это были только просеки, видно не было. И тогда я раздевался до нижнего светлого белья и бежал впереди колонны, определяя направление по верхушкам деревьев. Машины двигались в кромешной темноте за моей белеющей фигурой.

Однажды нашему командованию стало известно, что по дороге Идрица – Себеж будут гнать в Германию большую группу советской молодёжи. Было принято решение спасти их от немецкого рабства. С этой целью необходимо было прорвать линию фронта. Мне и моему товарищу было дано задание: проверить дорогу, по которой пойдёт колонна. Ночью мы поползли по дороге. Я – с миноискателем по одной колее, мой товарищ – по другой. И вдруг на меня кто-то неожиданно обрушился и стал душить. Это был фашист. Началась яростная борьба за жизнь. Мы покатились по дороге. В этой схватке мне удалось победить. Второго немца вовремя заметил другой боец и уничтожил его. По проверенной нами дороге группа прорыва благополучно вышла на трассу, где мы и встретили колонну молодёжи, угоняемой в плен. Завязался бой. Молодёжь была спасена и выведена за линию фронта».

А потом была Рижская наступательная операция и освобождение города Рига. Население Латвии встречало своих освободителей тепло и радушно. Ни один боец Красной армии в Прибалтике тогда не слышал, что он – оккупант! Это подтверждает Николай Макарович. «Мы воевали за их освобождение, угощали из полевых кухонь всех латышей, которые подходили к нам. Мы считали их родными».

В первых числах мая 1945 года полк готовился к ликвидации Курляндской группировки и 8 мая находился в боевых порядках и готовности к залпам. Гвардейцы ещё не знали, что 8 мая в пригороде Берлина Карлхорсте был подписан акт о безоговорочной капитуляции. И вдруг в полдень увидели подъём белых флагов. Огонь по противнику был прекращён. А через 40 минут началось движение немецких колонн к переднему краю. Немецкие войска начали складывать оружие. Крупная Курляндская группировка капитулировала.

В ночь с 8 на 9 мая началось всеобщее ликование личного состава полка – пришла долгожданная Победа!

Но оставался серьёзный враг на Дальневосточной границе. И в первые дни июня 1945года 310-й полк в полной боевой готовности влился в состав второго Дальневосточного фронта. «10 августа начали переправу через реку Амур на баржах Амурской флотилии, – вспоминал Н.М. Цыганок. – Вдруг, посреди реки, нас обстреляли из миномётов. Чтобы сохранить личный состав и оружие, решили дать залп прямо с баржи. Быстро подготовили установку к действию и с разворота произвели выстрел всеми 16-ю снарядами по японскому укрепрайону. Баржа от отдачи слегка накренилась, но, покачавшись, успокоилась. Прекратился и обстрел переправы. Полк без потерь высадился на правый берег Амура». В общей сложности 310-й полк прошёл по Маньчжурии 600 километров. 26 августа началась массовая сдача в плен гарнизонов Квантунской армии, и необходимость в применении массированных ударов отпала. Обратно на Родину полк переправился через Амур в село Поярково Амурской области.

После войны Николай Макарович остался жить в Пояркове. Работал сначала в узле связи, потом в стройучастке столяром. Он всегда трудился ответственно, также, как и воевал. Награждён медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», многочисленными Грамотами, Благодарностями.

Вместе с супругой воспитал пятерых достойных детей.

 

Составитель М.М. Мазур